Анна Козлова. Общество смелых.
– М.: СовА, 2005. – 288 с.

Это только кажется, что в обыкновенной жизни нет места безумию. Напротив, оно разлито повсюду: в разговорах, подслушанных в очереди, в непроизвольных поступках, которым мы не можем найти объяснения, в не известно откуда берущихся мыслях, желаниях, симпатиях и антипатиях. Нужно лишь уметь его видеть. Оглядеться вокруг глазами ребенка.

Читаем: «– Кошка-то совсем оборзела, – говорит Галя».

Но мы-то понимаем, что кошка может, например, обнаглеть, взбеситься, нагадить, наконец, но не «оборзеть»!

«– Да… – согласна бабушка. – Рычит на нас.

Это уже много раз обсуждалось, и кошку наказывали.

– Я хотела у нее рыбу забрать, чтоб она от костей не блевала, а она как рявкнет!

– Как собака!

– С такими когтями… Это Полинка ей мясо дает, она и дичает, – рассуждает Галя».

Подобный разговор – не просто обмен «пустыми знаками», как бывает между близко знакомыми людьми. От этого обмена страдает третье существо – многократно наказанная кошка, единственная из троих проявляющая «нормальную» реакцию.

Ребенок лучше чувствует бытовое, распыленное в атмосфере безумие, потому что ближе к его истокам. Психологи считают очень маловероятным, чтобы ребенок, пройдя через полную ужасов младенческую жизнь, не заработал себе латентных неврозов. Мама ушла, кто-то закричал за окном, папа сказал что-то страшное, сестренка больно ударила. Другое дело, что в благоприятной обстановке он с возрастом эти неврозы потихоньку избывает.

«Общество смелых» – история того, как одна девочка «оборзела» от бытового безумия и решила избыть его в собственной жизни. Это более-менее у нее получается, но как-то злобно, истерично и раздражительно.

Придет ли в голову нормальной девушке идея, договориться с бабушкой, чтобы та подала ей знак с того света, когда умрет? Героине Анны Козловой приходит, но она отказывается от этой мысли. Интереснее всего почему:

«Логично допустить, что в загробном мире людишки так же боятся и ползают, и гадят исподтишка, и, как в жизни, они находят за что им опасаться, что-то гнусно берегут, хоронятся… Откуда возьмется у мертвой бабушки дух шепнуть Полине, откуда решимость перелистнуть одну страницу, нажать одну клавишу раскрытого рояля, переключить каналы бубнящего телевизора? Нет уж! Как здесь, так и там, будет бабушка рабствовать и помалкивать под страхом выселения и держаться обеими ручонками за свой статус приведения. Ну и пошла она!».

Не является ли подобная раздражительность симптомом начавшегося выздоровления? Психологи говорят, что тотальное отсутствие патологии – это тоже некая патология, даже слово выдумали – нормоз. Дело в том, что «нормальная» реакция на бытовое безумие, которую демонстрирует бабушка, например, в следующем фрагменте, эмоционально еще безумней:

«– Показывали, говорят, в Медведкове на площади рядом с метро квасная бочка взорвалась, и все засыпало хлебными червями. Мрак!

– Ну и что? – спрашивает бабушка. – Везде черви, меня это как-то не пугает, и в молоке всегда черви, а в квасе-то, тем более. Всегда и раньше так было».

Человеческая жизнь состоит из непрерывного перетекания нормальности в патологию, и обратно. Этот симбиоз бытового безумия и нормальности, собственно, и образует сугубо «человеческое». С точки зрения здравого смысла, безумный – это не тот, кто говорит чепуху, а безумны те, кто относится к его словам всерьез.

Анна Козлова – это писательница, которая к окружающему продолжает относиться по-детски серьезно. Не может не относиться серьезно. Может быть, этим объясняется жесткость, едкость и нетерпимость, пронизывающие ее прозу. Но именно эти качества выдвигают ее в лидеры молодежной ультра-шоковой литературы.

http://exlibris.ng.ru/tendenc/2006-04-20/5_cat.html