Отто Вейнингер (1880-1903) – австрийский философ. Родился в богатой еврейской семье. В 1898 году поступил на философский факультет Венского университета, который с отличием окончил, защитив диссертацию на тему бисексуальности. В день получения докторской степени принял христианство (лютеранского обряда). Автор трактата «Пол и характер» (1902), имевшего скандальный успех. 4 октября 1903 года покончил с собой в доме, в котором в 1827 году скончался Бетховен. Выстрелил себе в сердце. Агония продолжалась всю ночь. Касательно причины самоубийства единого мнения не существует. Другие сочинения Вейнингера были опубликованные уже после его смерти – «О последних вещах» (в русском переводе «Последние слова», 1904), «Любовь и женщина» (1917).

3 апреля исполнится 130 лет со дня рождения Отто Вейнингера. Накануне этой даты философ любезно согласился дать эксклюзивное интервью. Беседа, разумеется, протекала в спиритическом формате и потребовала значительных медиумических усилий со стороны интервьюера Михаила Бойко. Ответы, полученные таким способом, могут, конечно, вызывать недоумение, растерянность и даже возмущение. Но это, увы, издержки астральной коммуникации. Надеемся, что состоявшаяся беседа поможет прояснить некоторые нюансы жизненного пути и мировоззрения одного из самых загадочных мыслителей прошлого столетия.

– Отто, когда меня охватывает тоска по Трансцендентному, я перечитываю ваши книги. Мне кажется, лимфа потустороннего проступает на их страницах и буквально сочится на пол по канавкам строчек…

– Тща… Или тщет?.. Все-таки тща. Вслушайтесь: тща, тща, тща… Вот вы заставляете меня изъясняться на русском языке, которым я не владею, а не на моем родном немецком, которым не владеете вы. Допустим, что для меня это не проблема. Но есть вопрос, над которым я теперь по вашей милости ломаю голову. Как передать немецкими буквами сочетание русских согласных «тщ»? Традиционная немецкая транслитерация для буквы «щ» – schtsch, а для буквы «ч» – tsch. Тогда транслитерация для «тщ» – tschtsch, но это будет читаться как «чч». Еще немного и я сойду с ума!

– Но какая связь между Трансцендентным и сочетанием «тщ»?

– Не притворяйтесь. Вас интересует не Трансцендентное, а то, почему я застрелился. Всех интервьюеров интересует одно и то же! Поэтому сразу отвечаю на деликатно не заданный вами вопрос.

В октябре 1903 года я понял, что все есть тщета и тщенаградость. То есть не радость, а тщадость. Как тщептал Тщекклесиаст: все есть тщета тщеет. В этом суть! Вернее, не суть, а тщуть! Я искал смысл, но не обрел даже тщепоть. Об этом мои «Последние слова».

– А вы не могли бы изъясняться чуть более доходчиво? Мне трудно понять, что вы имеете в виду…

– Объясняю на пальцах. Тщуть мира – это тща. Имманентная тща. Безысходная тща... Или исходная тща?.. Заведомая тща... Или ведомая тща?.. Не имеет значения.

А вы, Тщилаил, заладили: книги, тщниги… Какие-то буквы… Бук – это, если я не ошибаюсь, дерево. Таким образом, есть буквы, дубвы, вязвы, кленвы… Все это тщесловье! Правильно – тщуквы… Не Трансцендентное, а Транстщендентное, то есть Транстщетное плюс Тщедентное… Ей-Тщогу! Теперь понятно?

– Ммм… То есть вас угнетала имманентная тща. И вы сетовали…

– Не сетовал, а тщетовал. Ибо тща есть тщенье и тщестокость. Она разъедает смысл, как тщелость тщемент, как тщариес тщубы, как тщероин тщело. Превращает суть в тщуть, тщурд и тщенсенс. Об этом я написал в «Последних словах». Цитирую: «Тщоэтому тща тще тщогу тщизни, тщока тщам тщрохожу тщвой тщизненный тщуть, тща тщремя тщесть тщагадка, тщс тщоторой тща тще тщогу тщеще тщправиться. Тщолько тщмерть тщожет тщаучить тщемя тщмыслу тщизни».

– О, я хорошо помню этот фрагмент! Ну или другой, очень похожий. Надеюсь, я не искажу вашу мысль, если сведу ее к утверждению, что мир безнадежно плох?

– Тщет, тщет и тщет! Ибо тща есть также тщайф и тщастье! Мир не плох и не хорош, а тщетен! Жизнь состоит из движение Вверх и Вниз, Сверх и Сниз, Влерх и Влиз, Слерх и Слиз, Виз и Сиз… Что за тщушь я говорю! По-моему, вы безбожно злоупотребляете возможностью вложить в мои уста любую галиматью, какую вам заблагорассудится. Немедленно прекратите!

– То есть вы были тщасливы и нетщасливы одновременно?

– Я был тщеловек и ничто тщеловеческое мне не было тщуждо. Иногда я готовил себе тщуп из тщекур или тщи. Тщистил тщеткой тщобувь. Избегал тщенщин. Ставил перед собой тщель и, как бездомный тщенок, тщился дотщигнуть ее.

– Вы искали тщель в Транстщедентное, чтобы вырваться из тщи?

– Что вы заладили: тщ-тщ-тщ… Как будто других букв нет! Мне уже больше нравятся звуки «ч» и «л». Большой члон. Чуткий члобот. Члон говорит только чложь и чравду. Члон пьет чтоник. Чреватная чукла. Члон чванлив. Чукла членива. Чвань – это чло. Члень – это чрех. Черная чмесса для чрехных и члобных. Зачмолить члех члудно. Члудесно, не правда ли?

– Причем тут члон и чукла? Что вы имеете в виду?

– Думаю, что примерно то же самое, что и вы. Представьте: сурга, млоска млесса, храмат снопоцветок, сновь хвочает хвасло, глубокая чма. Вы супряжь и супрочь, силуя нахватьбу, тобочите члоно чвозь мызгу и чму. Все это тайничково и секретственно, как сказал бы ваш любимый прозаик Егор Радов.

– Хочу спросить вас о трактате «Пол и характер». Он местами сумбурен и в то же время таинственно ясен…

– Правильнее сказать, что он сумбусен и таинственно ярен, или сумбярен и таинственно урен, или сумясен и таинственно бурен, или суясен и таинственно мбурен, или сясен и таинственно умбурен. Эти уровни и подуровни следует иметь в виду.

– А почему вы выстрелили себе в сердце, а не в голову?

– Я отлично знаю про вашу теорию, что если причиной самоубийства являются чувства, то человек стреляет себе в сердце, а если мысли – то в голову. Хочу вас разочаровать: ваша теория неверна, хотя и остроумна. Нелепей – только версия о моем латентном гомосексуализме.

– Разве не вы написали в трактате «Пол и характер»: «В последнее время появилось несколько отвратительных крикунов, которые назойливо рекламируют красоту половых органов женщины. Правда, уже одной этой рекламой они в достаточной степени доказывают, что необходим упорный труд и настойчивая агитация для того, чтобы убедить людей в правильности их взгляда и в искренности их собственных речей. Но, оставив в стороне этих субъектов, мы со всей решительностью утверждаем, что ни один мужчина не находит женские половые органы красивыми»? Или это эпатаж?

– Разве не я написал в этом же трактате: «Признанный фаллос есть нечто антиморальное. Поэтому его воспринимают, как нечто отвратительное. Его предоставляют себе находящимся в известном отношении к сатане: половой орган Люцифера занимает центр дантовского ада (центр земли)». И разве это интервью со мной – не эпатаж?

– Вы начинали как ученый-естествоиспытатель, но уже через несколько лет превратились в махрового мистика. Как это произошло?

– Я исчерпывающим образом ответил на ваш вопрос в «Последних словах». Внутренний переворот во мне произвела следующая мысль: «Мир – мое представление: самый факт вечной живучести этого положения, опровергнуть которое нельзя, должен иметь свои основания. Все вещи, какие я вижу, – не полная истина; они всегда заслоняют перед взором высшее бытие. Когда я стал существовать, я жаждал такого самообмана, жадно искал миража. Когда я захотел появиться на свет, я отказался от желания одной только истины. Все вещи – только явления, то есть они отражают всегда лишь мою субъективность».

– Вам не кажется странным, что вы единственный философ еврейского происхождения, которого высоко ценили нацистские бонзы? И кто знает, проживи вы чуть дольше, не столкнулись бы вы на венских улочках с художником, ставшим самым кровавым преступником XX века…

– Понимаю, к чему вы клоните: лучше бы застрелится тот художник, а не я. То есть в каком-то смысле я застрелился вместо него. Что ж, это хорошо согласуется с моей теорий универсальной ответственности: принять зло мира как свою собственную вину. Я считал и считаю, что гениальность – это высшая нравственность, а преступник – антипод человека, сознающего свою вину. Гений принимает вину на себя, преступник сваливает ее на другого: мстит и наказывает другого вместо себя. Этим объясняются массовые убийства XX века. Да, я считаю себя виновным в том, что произошло после моей смерти. И вынес самому себе приговор. Как вы знаете, непосредственно перед самоубийством я написал: «Я убиваю себя, чтобы не иметь возможность убивать других». Я убил себя, потому что ненавижу Гложь и Лгажь. Я убил себя, потому что не хотел умирать за Тщизну и погружаться в Тщездну. Я убил себя, чтобы не слышать хрикость под всеобщее хликование. Понимайте мои слова, как хотите.

– Мне кажется, что в последние месяцы жизни вы находились в полубредовом состоянии. Разве можно в здравом уме доказывать, что в круговом движении и Луне (состоящей в интимной связи с женской природой и собакой) нет ничего этического? Что Сатурн из всех планет стоит в самых близких отношениях к человеку и является скоплением всего зла? Ну и так далее.

– Вы по-видимому забыли, что я называл свою метафизическую систему «универсальной символикой» и основывал ее на следующей аксиоме: всякой форме, существующей в природе, соответствует какое-нибудь свойство человека, каждой возможности в человеке соответствует что-нибудь в природе. Я имел в виду символику тех или иных природных явлений, а не их сущность.

– Вы оказали большое влияние на барона Юлиуса Эволу. Как вы относитесь к воззрениям этого экстравагантного мыслителя?

– Я с интересом с ними ознакомился, хотя разница между нами бросается в глаза. Во-первых, есть биографический момент. Я застрелился в 23 года, находясь в отличной физической форме. А Эвола умер в 76 лет, и последнюю треть жизни провел в инвалидном кресле. Во-вторых, Эвола постоянно говорил о какой-то Традиции и занимался ее изучением. Что это такое, я плохо понимаю. По моему мнению, гений творит из своего цельного Я, в котором заключена вся полнота мира, и связь с Традицией, что бы под ней ни подразумевалось, совсем не обязательна.

– Хочется поздравить вас с грядущим юбилеем…

– Спасибо, хотя не стоило меня тревожить по столь незначительному информационному поводу. На этом бы мне хотелось завершить нашу беседу. Замечу только, что более скверного медиума я еще не встречал. И единственное извиняющее вас обстоятельство – это то, что вам, похоже, близки или, скажем мягче, небезразличны мои идеи и размышления.

Беседовал Михаил Бойко

http://exlibris.ng.ru/2010-04-01/2_weininger.html