Анна Козлова. Все, что вы хотели, но боялись поджечь: Роман.
– СПб.: Амфора, 2011. – 192 с.

Кажется, это шестая книга Анны Козловой, и прочесть их нужно все («Плакса», «Общество смелых», «Люди с чистой совестью», «Превед победителю» и «Тело Будиловой»).

В крайнем случае можно ограничиться описанием недели из жизни главной героини Саши Живержеевой, работающей на Самом Лучшем Канале (СЛК). Как это страшно ни звучит – редактором «Дома-2» и других программ развлекательного свойства.

Вообще-то критики любят профессионалов, потому что профессионалы заботливы, а критики ленивы. Предусмотрительный автор позаботится, чтобы пересказ можно было подменить цитированием. И усадит героиню за составление, например, такого отчета (содержание книги в дюжине предложений):

«Понедельник – бесполезные размышления о том, почему мама и папа развелись. Яростное сопротивление сексуальным поползновениям непосредственного начальника. Обсуждение вторичного кинематографического г…вна с коллегами, корпоративное сплочение.

Вторник – болезненное воспоминание о перенесенной в детстве травме. Попытка вникнуть в чужое горе, обернувшаяся полным провалом.

Среда – сексуальные фантазии на тему Ближнего Востока. Попытка сопоставить традиционный и педерастический опыт с целью показать их одинаковую трагичность.

Четверг – общение с участниками «Дома-2» и домашней птицей. Вялое противостояние столь же вялым сексуальным поползновениям коллеги. Спонтанное знакомство, завершившееся множественными сексуальными актами на нейтральной территории.

Пятница – написание отчета. Попытка осмыслить собственные жизненные достижения за неделю» (с. 167).

Судя по отчету, у пациентки… тьфу!.. героини не все благополучно. Так и хочется задаться ключевым вопросом: как следует воспитывать девочку, чтобы, повзрослев, она ощущала себя безнадежно несчастной, имея жилье, машину и хорошо оплачиваемую работу? (Эрик Берн. Люди, которые играют в игры. М., 2010. С. 297).

Анна Козлова реконструирует такой способ воспитания. Увлекательно и психологически правдиво.

К счастью, есть кого винить. «Моя мама была из тех девочек с повышенным чувством ответственности, которые мечтают о мире по всей земле, искренне восхищаются фотографиями из космоса и влюбляются в подонков» (с. 9).

У воспитанной соответствующим образом дочери есть две модели поведения: 1) поступать, как мама, и влюбляться в подонков (сценарий) или 2) бунтовать против «внутренней мамы» и отдаваться подонкам, не утруждаясь влюбляться (антисценарий). «Если какой угодно мужчина, какой угодно внешности, финансового положения и возраста даст мне понять, что я ему, типа, небезразлична, это конец. Я буду чувствовать вину за то, что не отдалась ему сразу же после признания, и ничего не могу с этим поделать» (с. 60).

Больше всего хлопот героине доставляет ее тело, которое она лелеет (как советует журнал Cosmopolitan) и, разумеется, ненавидит. « Мне все время кажется, мое тело смотрит на меня с непередаваемым страхом и отвращением, какие могут обнаружиться в глазах собаки, которую не кормят и постоянно бьют. Мое тело ненавидит меня не меньше, чем я его, и боится меня. Еще бы, оно знает, что я могу в любой момент его уничтожить» (с. 96). Ненавидеть есть за что: «Я увидела в зеркале свое лицо, я поняла, причем совершенно объективно, что оно красиво. Я повернулась боком и увидела, что у меня нет живота и не висят бока. Я повернулась к зеркалу и задрала халат…» (с. 104). Ну и т.д.

Кстати, о названии. Объясняется оно просто – субботним вечером в легком подпитии героиня сжигает посреди своей комнаты книги по психологии. В огонь летят Кларисса Пинкола Эстес, Марион Вудман, Карл Густав Юнг, Мария Луиза фон Франц, Роберт Скиннер и Джон Клииз, Джеймс Холлис. Не самое подходящее чтение для героини, считающей свое тело единственной бесспорной реальностью. Бедные юнгианцы и сам Карл Густав, так верившие в сверхъестественный мир и коллективное бессознательное! Аутодафе они, конечно, заслужили…

Но, извините, Анна Юрьевна! Это далеко не все, что мы хотели, но боялись поджечь! Вы огласили лишь ничтожную часть списка!

Зато стиль великолепен. Парцелляция (расчленение предложения на смысловые отрезки) – самая лучшая из фигур речи. Таким стилем пишут в глянцевых журналах. Так только и можно сегодня писать. Сложносочиненные и сложноподчиненные предложения сами лезут под гильотину, как жирондисты и монтаньяры.

«Он предложил… заказать тур на двоих куда угодно. Чтобы просто побыть вдвоем. Посидеть на пляже, попялиться на закат, попить круглосуточного бухла системы all inclusive.

Наутро он своего мнения не изменил, и мы забронировали тур в Египет. На двоих. По системе all inclusive» ( с. 112)

Я бы ставил точки еще гуще. Чтобы – больше интонирования. Больше легкости.

На. Утро. Он. Сво. Его. Мне. Ни. Я. Не. Из. Мен. Ил. И. Мы. Забр. Они. Ро. Вали. Тур. В. Египет.

Когда-нибудь так и будут писать.

Поразительно, как Козловой удается уложить в одну и ту же форму сцены самого различного содержания. Есть страницы трогательные, сентиментальные, сатирические, иронические, желчные, исповедальные, наукообразные…

Еще у Саши Живержеевой имеется пара излюбленных идей, вообще-то кочующих из одной книги Анны Козловой в другую. Первая: женщины на Ближнем Востоке счастливей европеек, потому что зло – от эмансипации, а не от арабов, удовлетворяющих туристок в каморках с гладильными досками. Вторая: горе от ума.

Первая идея просто верна, а вторая еще и оригинальна.

«– Знаешь, я мечтаю стать полной дебилкой, ни о чем не думать, воспринимать жизнь, которой живу, как безусловную данность, вообще ни о чем не париться. Найти мужчину, который бы просто чем-то занимался, ну, такого, который дома в трениках и драных носках, и чтобы смотреть с ним по вечерам телик…

– Я тоже всегда хотел стать дебилом. Из нас могла бы получиться отличная пара. Я бы работал по фигу на какой работе, а в свободное время стремился бы в гараж. Ну, как это обычно говорится – с мужиками посидеть, попить пивка…» (с. 133–134).

Мазохистский рай all inclusive... Фото Михаила Бойко

Откровенность за откровенность. В детстве я правильные книжки читал. Помню, что и «Науку о боли» Григория Кассиля (2-е изд. М., 1975). С гримасой Лаокоона на коричневой обложке. Книг было мало, и перечитывал я их множество раз. Причем особым образом – проводя плотно прижатой ладонью по каждой странице. Так что любую цитату я могу отыскать с закрытыми глазами – по кинестетическому чувству. И на этот раз сходу нашел:

«Одно время при лечении некоторых душевных заболеваний производилась перерезка нервных путей, связывающих лобные доли с другими частями мозга, так называемая лобо- или лейкотомия. В этих случаях чувство боли не исчезало, но боль становилась безразличной, как бы далекой от реального мира.

Вулдридж рассказывает об одном из таких случаев. Врач, беседуя с больной, подвергшейся операции лоботомии, был несколько удивлен, когда больная заявила, что боли у нее не только не исчезли, но даже ничуть не уменьшились. Между тем она выглядела бодрой, спокойной, здоровой и совершенно перестала жаловаться на мучившие ее до операции ощущения. В дальнейшем выяснилось, что лоботомия привела не к ослаблению самой боли, а к такому изменению психического состояния больной, в результате которого боль перестала ее беспокоить. Таких наблюдений накопилось немалое число…»

Представьте только себе – какое чудо! У вас боль – настоящая, концентрированная, неослабленная. Вы, значит, избавляетесь от чувства вины, утоляете мстительность к собственному телу. И при этом бодры, спокойны и здоровы. Как тут слюнки не сглотнуть?! Мазохистский рай! Что за сволочь запретила лоботомию в 1950 году!

И я сжимал кулачки в бессильном, но праведном гневе.

http://exlibris.ng.ru/2011-07-14/1_body.html