Сергей Владимирович Рябов – философ, литератор, востоковед. Родился в 1966 году в Москве. В конце 80-х годов был заместителем главного редактора журнала «Глаголы жизни». Позже работал в Институте Европы РАН. Автор статей и эссе по православию и христианскому гностицизму, а также сборника афоризмов «Ризы Светлые», представляющий собой опыт «православного недуализма». Соавтор и редактор ряда книг по истории, культуре и философии буддизма. В настоящее время готовит к публикации книгу о теории межрелигиозных конфликтов. Главный редактор журнала «Империя Духа».

Многие, наверное, помнят о Сергее Рябове как о составителе и одном из авторов уникальной книги « Unio mistica » (1997) – сборника работ завсегдатаев Южинского кружка и других эзотерических салонов советского времени. Несколько лет о Рябове почти ничего не было слышно, и только совсем недавно я узнал, что он запустил не менее интересный проект – глянцевый журнал о религии «Империя Духа».

– Сергей, зачем еще один журнал, посвященный религии? Разве мало существующих изданий?

– В России выходит достаточное количество малотиражных конфессиональных журналов, но «Империя Духа» – это первый в России иллюстрированный журнал, посвященный всем российским конфессиям. Это журнал, во-первых, нацеленный на веротерпимость в современной России и межконфессиональный диалог, во-вторых, представляющий практически все традиционные религии, существующие в пределах российской цивилизации.

– А что вы подразумеваете под «традиционными религиями»?

– Это христианство, ислам, буддизм и иудаизм. Многие народы России имеют архаичные шаманские традиции и культы. У них есть общины и множество приверженцев. Это тоже нам интересно. При этом я полностью согласен с о. Павлом Флоренским в том, что «ближайшее сверхъестественное есть демоническое». Есть огромное количество сект и духовно опасных течений. Вряд ли мы будем как-то связывать наш журнал с всевозможными «ченнелингами» (якобы общающимися с высшими сущностями) и движением New Age . Хотя конечно любой действительно глубокий, пусть и совсем нетрадиционный духовный феномен может быть обсужден на страницах журнала. Почему бы и нет?

– То есть, материалов, посвященных, например, мормонам и кришнаитам, мы на страницах журнала не увидим?

– Кое-какие материалы могут быть, потому что среди российских граждан есть и мормоны, и кришнаиты, мы к ним относимся с огромным уважением, но в основном журнал посвящен все-таки традиционным российским вероисповеданиям. Ну и конечно религиозной философии, искусству и многому другому. Тут не может быть ограничений. Но мы не будим смешивать все «в одну кучу». Со временем у нас будет много материалов о религиозной и общественной футурологии. Мир духа не только в прошлом, но и в будущем, хотя его исток это «вечное настоящее». Но это особая тема.

– Чем же вы отличаетесь от «Науки и религии»?

– Э то был замечательный журнал и, кстати, один из самых читаемых в советское время (особенно в эпоху «Перестройки»). Популярность его заключалась в том, что тогда издавалось крайне мало религиозной литературы. Я знаю, что были люди, вырезавшие, например, евангельские цитаты из атеистических статей и складывавшие из них что-то наподобие книжек. Когда появилась обширная литература по любым религиям, учениям, эзотерики, тиражи обрушились.

В 80-90-е годы, я был достаточно близок к редакции «Науки и религии». Я дружил в те времена с Виталием Ахрамовичем, Евгением Лазаревым и многими другими людьми, которые в то время влияли на редакционную политику этого издания. Помнится, Ахрамович говорил, что если бы «Наука и религия» повернула в сторону чуть большего академизма (академизма, скорее, в платоновском смысле этого слова), то у нее были бы шансы сохранить свои тиражи и своих читателей. Современная «наука» есть то, что опубликовано в «научном журнале». Это род секты, хотя и весьма необходимый. Она есть род «здорового консерватизма», без нее не будет истинной религиозности.

Методолог науки Пол Фейерабенд мечтал об «отделении науки от государства». Конечно, это нереально, ибо «знание есть сила». Но мне думается, что и наука, и религия должны быть отделены от власти, иначе они теряют свою неповторимость и «вкус истины». Однако это утопия.

Дореволюционную Россию погубило «огосударствленное православие». Никто не знал в то время из интеллигенции ни старцев Оптиной Пустыни, ни исихазма. Были «справки о причастии» необходимые для продвижения по службе и тотальное «фарисейство». «Пустота духа» победила «нищету духом». Страшно представить, что может произойти, если что – то подобное произойдет вновь.

Журнал «Наука и религия» пошел, на мой взгляд, в сторону эзотерики, парапсихологи. Это, конечно, имеет право на существование как феномен массовой культуры, но неуместно в серьезном издании. «Наука и религия» пошла по пути журнала «для всех» и, возможно, из-за этого потеряла своих читателей. Она держалась на выдержках из Карлоса Кастанеды или из богословских текстов, которые были недоступны, а когда все это появилась в магазинах, то эксклюзивность журнала исчезла. Надо было увеличивать количество глубоких научно-профессиональных текстов, а они этого не сделали.

Божественному не важен наш уровень образования. Апостолы были рыбаками, а не учеными. Мера мудрости не есть количество дипломов. Сэмюэл Беккет говорил, что «информация не есть знание, а знание не есть мудрость».

Сейчас «Наука и Религия» существует за счет старых подписчиков еще с советских времен и я желаю, конечно же, ему успехов как изданию в чем-то «братскому». Мир духовности не имеет границ. У нас разная аудитория.

Но «Империя Духа» направлена в сторону здоровой религиозности, с огромным уважением к мистицизму, как к прямому опыту глубокого познания, но без гороскопов и тому подобного. И еще мы думаем, что наш журнал может быть реально востребован обществом, потому что ныне значение религиозного фактора в политике и экономике нельзя переоценить. Однако ни властные, ни научные круги все-таки не осознают этого в полной мере.

– Может быть, вы ориентируетесь на какой-нибудь западный аналог?

– Насколько я знаю, на Западе аналогичного массового журнала не существует. Там публичный разговор о религии считается почти неприличным, о ней, как об интимной жизни, не принято говорить в обществе. Религия существует как феномен больше социальный, как форма, потерявшая свое содержание. Конечно, не везде. Я неплохо знаю эти страны, и такой журнал там может быть только малотиражным и печататься для очень специфической группы людей. Россия страна более глубокая, и мне кажется, что такой журнал может быть успешен именно у нас. Хотелось бы не ошибиться. Возможно, я чересчур оптимистичен.

– Я вижу, у вас в редакционном совете состоит Юрий Мамлеев. Как возникла идея его пригласить?

– Юрий Витальевич – это мой давний друг. Он человек другого поколения, но я могу назвать его своим другом. Он один из тех людей, кто мне духовно близок. Мы не всегда во всем согласны, начиная с каких-то философских взглядов и кончая социально-политическими воззрениями, однако у нас много общего и его появление здесь достаточно органично. У него в журнале будет и уже есть некая своя линия, никак не мешающая развитию других линий.

– А как вы с ним познакомились?

– Я узнал о нем очень давно от моего покойного друга Виталия Александровича Ахрамовича, который до меня лично с Мамлеевым не был знаком. Вернее, Ахрамович утверждал, что они когда-то встречались в 60-70-е годы, но Мамлеев этого не может вспомнить. Впрочем, неважно, как было на самом деле, возможно, это была заветная мечта Ахрамовича, потому что он от руки переписывал роман Мамлеева «Шатуны». По разным причинам Мамлеев был для него исключительно авторитетным человеком. Таким образом, я давно был знаком с Мамлеевым, но заочно. Вообще, у нас была достаточно интересная компания вокруг Ахрамовича, в чем-то сродная Южинскому кружку только немного другого времени, другого стиля. Из нее вышел, например Виктор Пелевин, ныне известный писатель.

– И что же потом?

– Уже когда я был заместителем главного редактора православного журнала «Глагол жизни», а Мамлеев стал чаще бывать в России, нас познакомил недавно ушедший из жизни литератор Евгений Лукьянов. Он работал в «Глаголе жизни» и был давним другом Юрия Витальевича. Мы нашли с Мамлеевым общий язык, а в результате родился проект « Unio mistica ».

– Какие рубрики в журнале вы планируете сделать постоянными?

– Безусловно, «Христианство», «Ислам» и «Буддизм». Со второго номера к ним добавится еще и «Иудаизм». Это основные рубрики. Я думаю, что они будут постоянными. Это не значит, что не будет рубрик, посвященных индуизму, даосизму и другим интересным духовным традиция, потому что сейчас мы живем в мире глобальном и в Москве, и в России сейчас есть буквально все веры, все традиции. И как-то надо дружить, не пытаясь при этом мирить истину с ложью.

Проект пока растет, меняется, он еще не зафиксировался. Соответственно, будут очень разные рубрики. О людях и о судьбах. Будет рубрика о религиозном искусстве, о паломничестве, о нравственных и благотворительных инициативах. Собственно говоря, для меня духовность – это истина, добро и красота. Соответственно, все, что касается этой замечательной троицы, будет в журнале. Единственно чего не будет – это пропаганды опасных сект и чего-то недостойного.

– Вы профессионально занимаетесь буддизмом?

– Да, у меня есть много публикаций по буддизму. Наука – это наука. Вера – это вера. У них есть много общего, но они не совпадают.

Интерес к буддизму у меня возник очень давно. Буддизм – это древнейшая мировая религия. И возможно Будда Шакьямуни попал в святцы как Иосафат, царевич индийский. Это, конечно, спорно, но наука все-таки склоняется к этому. Конечно, церковным кругам эта версия не всегда близка. Для меня Будда подобен ветхозаветному мудрецу. Он жил за много столетий до пришествия Иисуса Христа, его ни в чем нельзя обвинять. Буддизм очень мудр и полон фантастической любви ко всем живым существам. Но, конечно, это совсем иная религия, чем христианство. Да и по большому счету вообще не религия.

– Но по вероисповеданию, вы православный?

– Да. Не знаю, насколько я хорош, как православный, у меня есть духовник, я веду достаточно, скажем так, церковную жизнь. Конечно, можно быть куда более лучшим православным. Я к этому стремлюсь, но человек бесконечно слаб , несмотря на бесконечное богоподобие. Странно если бы были исключения.

– Если я правильно понял, ваша цель – это некий диалог религий?

– Мир религии очень тонок и деликатен, это сфера, не поддающаяся рационализации, как бы не хотелось обратного. Даже социологизации очень сложно поддающаяся. И ставить какие-то сверхцели здесь просто невозможно. Безусловно, у нас нет цели объединять религии. Как известно, все попытки создать единую религию кончаются созданием очередной тысячной религии.

Задача создать условия для диалога. Я надеюсь, со временем на страницах «Империи духа» появится и рубрика «Межрелигиозный диалог». Будут приглашаться, например, священник, мула, лама для обсуждения какой-то тем. Плюс ученый религиовед, чтобы представители разных религий научились бы между собой говорить. Нельзя плыть на двух лодках одновременно. Однако учиться разговаривать надо.

– Вы пишите, что хотите возродить «культуру высоких межрелигиозных богословских споров». Что вы под этим понимаете?

– Я всю свою молодость провел, читая протоколы религиозно-философских собраний, которые были когда-то в Петербурге, в начале века. Я вырос на русских религиозных философах – Мережковском, Бердяеве, Франке и так далее. Мне эта традиция близка. При этом я понимаю, что она сложна и в какой-то мере привела и к большевизму, и ко многим трагедиям. Как писал Сергей Булгаков: «от Прекрасной Дамы у Блока до большевиков – один шаг». Это был Серебряный век, это было великолепно, это было красиво. Все закончилось трагедией. Я не знаю, возможно ли это возродить сегодня. Но если возродится традиция религиозно-философских собраний, имеющих общественное значение, на которые могут приходить разные люди, философы, религиоведы, священники – это было бы чудесно.

– А как бы вы могли провести отличие между тем, чем занимаетесь вы, и тем, чем занимаются неоевразийцы во главе с Александром Дугиным?

– Наши начинания никак не связаны не с «Арктогей», ни с современным евразийством, но это не значит, что мы не будем публиковать то, что нам покажется интересным из их духовно-социального направления. Мы за толерантность, за уважение чужого мнения. Сам Александр Дугин, безусловно, очень талантлив, но мы с ним принадлежим совсем разным мирам.

«Арктогея» мне кажется родом интеллектуальной секты со своим харизматическим лидером, который не особенно признает кого-либо кроме себя. Но это нормально, хотя и маргинально. Можно писать о чем-то «открывая тему», а можно ее сразу же и «закрыть». Не хотелось бы повторять чужие ошибки. Увы, вся история человечества есть повторение этих ошибок. Рай теряется каждым поколением и каждым человеком по-своему.

Традиционализм в стиле Рене Генона – это весьма глубокое явление, однако ему явно не суждено стать идеологией. И это хорошо. Тайна должна оставаться тайной. Обезьяна у пульта управления атомной электростанцией может стать «завершением» человеческой истории. Профанация – это знак времени, равно как и тотальная ложь. Наверное, надо быть терпимым ко всему. «Век Золотой» сокрыт в самых странных фантазмах века настоящего.

– Каким вы видите своего читателя?

– У нас нет очень четкой и конкретной, как принято говорить, целевой аудитории. Она очень широка. Это может быть и студент, и священник, и бизнесмен. Определить нашу целевую аудиторию так же сложно, как назвать социальный состав верующих русской православной церкви. Любая духовно здоровая община есть Ноев ковчег, в котором «каждой твари – по паре».

Наш журнал рассчитан на всех, кому интересен мир религии, но не на уровне «азов» и привычных понятий. Я думаю, с развитием проекта целевая аудитория определится более точно.

Только меняя себя можно менять мир. «Стяжи Дух мирен и тысячи вокруг тебя спасутся» – говорил Св. Серафим. Другого способа помочь ближнему просто нет. И без Добра и Красоты не может быть просто ничего. Все станет иллюзией. А это грустно.

Беседовал Михаил Бойко

http://exlibris.ng.ru/2008-12-11/1_rybov.html