Header image

 

 

 
 

Александр Трапезников
Пудинг психоделический, кисло-сладкий
«Литературная Россия», # 2–3 от 20 января 2012 г.


На десерт читателя ждет нечто трудноописуемое. Сугубо постмодернистское и психоделическое, вроде особых грибков. Это последний роман Егора Радова «Уйди-уйди», восьмой по счету и, увы, действительно завершающий его творчество. Издан «Независимой газетой» и отмечен посмертно премией «Нонконформизм–2011». О чем эта книга? Она представляет собой причудливое переплетение автобиографических и фантасмагорических линий. В ней есть и насмешка над современной политической жизнью, и описание измененных состояний сознания, и торжество любви над смертью, и много чего еще, включая запредельную, кисло-сладкую метафизическую жуть. В стиле небезызвестных Юрия Мамлеева или Сергея Сибирцева, главных идеологов и апологетов этого направления в современной отечественной литературе.

Основной мотив романа – поиски Яном Шестовым (знаковая «философская» фамилия) своей умершей возлюбленной Инны. Они с детства экспериментировали в области секса, сняв трусики и трогая друг друга, тогда же он впервые и извергнул из себя младое семя. А вместе с ним – и душу, отдав ее навсегда Черной Вселенной, где лишь звезды дают свет, а все остальное – вакуум и мрак. Теперь повзрослевшему Яну необходимо из нее вырваться. Куда? А в Белую Вселенную, где все зеркально и наоборот: пространство залито светом, а вот вместо звезд – черные дыры. И там его ждет Инна. Но проникнуть к ней просто так невозможно. Надо не «уйти», а именно «уйти-уйти». Как это сделать? Автор поясняет: нужно совершить психоделическое путешествие в центр Юпитера.

Словом, понимайте, как хотите, но есть и еще одно объяснение, и автор намеренно приводит его в эпиграфе к роману. Устами Вольки для старика Хоттабыча из знаменитой детской сказки: «– Повторяй за мной: я больше не буду бояться… электрических выключателей, примусов, дирижаблей, вентиляторов и резиновых игрушек «уйди-уйди»…». Что это за резиновые изделия – тут каждый также должен понять по-своему, в меру своего метафизического и философского развития. Но любовь неостановима. Даже если она на страницах книги приправлена ненормативной лексикой.

Координатор этой самой премии критик Михаил Бойко в послесловии к роману пишет, что «Егор Радов – это тот писатель, тексты которого приходится отмеривать и отвешивать, чтобы не случилось передозировки». И сравнивает его с Андреем Платоновым, Сведенборгом, Даниилом Андреевым и пресловутым Владимиром Сорокиным. Восторженно, с пудинговой патокой на устах называет его гением, которого в полной мере оценят через пару десятилетий. И вот уж тогда его имя будет вписано в историю русской литературы, как самое яркое и сочное на рубеже двух тысячелетий. «Когда-нибудь… творчество Радова обрастет комментариями, филологическими клише… Но пока его наследие полно живой, мерцающей, плазматической энергии…». Что ж, подождем. Куда спешить-то? Романы гениев – это такие блюда, которые следует подавать холодными.

И напоследок цитата из автобиографии самого писателя: «Я исповедую философию и религию «мандустры»… Мы видим мандустру во всем, в каждой вещи и не-вещи, в каждом субъекте и идее, и мы принимаем все… Мой «маразм» должен утверждать всеобщую загадочную кайфовость, не уничтожимую никаким маразмом и никаким здравомыслием. И мне не нравится современная «текстуальная» литература, в которой не заключается ничего более высшего, чем «текст», никакой метафизики. Мир должен быть прорван и открыт…».

Русская пословица гласит: о покойном либо хорошо, либо ничего. Надеюсь, я сказал достаточно «хорошо». Но и «ничего» тоже не плохо. Короче, понимайте опять же, как хотите, в стиле Егора Радова.

Постскриптум. Десертное психоделическое блюдо отправит вас в волнительное галлюциногенно-голографическое путешествие прямиком к центру Сатурна. И вина не надо. Обед закончен. Счет, пожалуйста.


http://www.litrossia.ru/2012/02-03/06750.html

 

© М.Е. Бойко
Hosted by uCoz