Михаил Бойко. Диктатура Ничто.
– М.: Литературная Россия, 2007. – 176 с.

Арсений Чанышев в 1962 году в загадочном «Трактате о небытии» провозгласил, что небытие первично и абсолютно: «В течении двадцати пяти веков философы, взявшись за руки, водили хоровод вокруг небытия, стараясь заклясть его… Теперь, когда человечество повернулось лицом к космосу, когда люди стали всего лишь землянами, им открылись пространственно-временные интервалы, где почти ничего нет. Но не только перед собой, но и в повседневном, будничном мире открыли земляне силы, способные все превратить в небытие. Последнее уже не безобидная пустота Демокрита, а нечто, способное растворить в себе любое бытие».

Яркий текст Чанышева, правда, до сих пор многие воспринимают как своеобразную философскую шутку. Хотя в значительной степени речь идет о своеобразной «школе жизни», «мужестве быть».

В чем-то перекликаясь, в чем-то оппонируя, проблема проявилась в дебютной книге молодого отечественного критика, пресс-секретаря клуба Метафизического реализма Михаила Бойко. «Диктатура Ничто» далеко выходит за рамки собственно литературной жизни. Здесь своеобразный философский проект и глубокий (единственный в своем роде) анализ творчества и мировоззрения Алины Витухновской , культурологическая эссеистика и исследование оснований современного общества. Автор демонстрирует эрудицию, наблюдательность, делает рискованные и любопытные выводы. Среди героев книги, помимо Витухновской – Одоевский, Хаксли, Уэльбек, Роман Сенчин, философ Солодухо.

Сам Бойко некоторое время назад остроумно заметил: «Как известно, в «Фаусте» есть всё, даже такое:

Дрянное Нечто, мир ничтожный,
Соперник вечного Ничто,
Стоит, не глядя ни на что.

Артур Шопенгауэр написал двухтомный комментарий к этим трём строчкам и признаётся теперь величайшим немецким философом».

Философы, мистики издавна вели спор о Ничто. Сергей Хоружий выделил в истории мысли две линии. Платон («когда говорим о небытии, разумеем не что-то противоположное бытию, но лишь иное»), неоплатоники, Гегель причисляли Ничто к ключевым категориям онтологии.

Вторые вели происхождение Ничто из формального отрицания. Ничто в этой оптике – фигура области суждения, полностью изъятая из онтологии. Вспомним знаменитую формулу Парменида: «То, что высказывается и мыслится, необходимо должно быть сущим, ибо есть бытие, а ничто – не есть».

В двадцатом веке неогегельянец Александр Кожев на это едко заметил: «Парменид был прав, говоря, что Бытие есть, а Ничто не есть; но он забыл прибавить, что есть различие между Ничто и Бытием, и это различие в некоторой мере имеет то же основание, что и Бытие, поскольку без него, без него этого различия между Бытием и Ничто, не было бы и самого бытия».

Экзистенциалисты открыли в Ничто возможность обретения. «Если можно утверждать, что «бытие определяет сознание», то с еще большим правом можно утверждать, что и «небытие определяет сознание», М.Хайдеггер и Ж.П.Сартр считали Ничто главной движущей силой мышления. Как представление о «бытии» ведет к познанию реальности, так представление о Ничто ведет к познанию Иного – переустройству реальности. Экзистенциалистам принадлежит открытие Ничто как революционного принципа». Беря на вооружение экзистенциалистский подход, герои Бойко очищают его от розового гуманизма, формулируя актуальные стратегии сопротивления.

Бойко постулирует необходимость возвращения к «инстинкту Ничто» как необходимому основанию для дальнейшего существования нашей цивилизации. «Паралич воли страшнее отчаяния. Идеология отчаяния есть вместе с тем идеология надежды. Оптимизм мрачнее пессимизма».

http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/07/713/83.html